Воспоминания сына полка Александра Колесникова (6 фото). Фильм "это было в разведке" Александр иванович колесников кем стал после войны

В марте 1943 года мы с другом сбежали со школьных уроков и отправились на фронт. Нам удалось забраться в товарный поезд, в вагон с прессованным сеном. Казалось, все складывается благополучно, но на одной из станций нас обнаружили и отправили обратно в Москву.

На обратном пути я снова удрал на фронт — к отцу, служившему заместителем командира механизированного корпуса. Где я только не был, сколько дорог пришлось пройти пешком, проехать на попутных машинах: Однажды в Нежине случайно встретил раненого танкиста из части отца. Выяснилось, что батюшка получил от мамы известие о моем «героическом» поступке и пообещал устроить мне при встрече отменную «лупку».

Последнее существенно изменило мои планы. Недолго думая, я пристроился к танкистам, которые направлялись на переформирование в тыл. Рассказал им, что отец у меня тоже танкист, что маму потерял во время эвакуации, что остался совсем один: Мне поверили, приняли в часть сыном полка — в 50-й полк 11-го танкового корпуса. Так в 12 лет я стал солдатом.

Дважды ходил на разведку во вражеский тыл, причем оба раза с заданием справился. Правда, в первый раз чуть не выдал нашего радиста, которому нес новый комплект электрических батарей для рации. Встреча была назначена на кладбище. Позывной — утиное кряканье. Получилось так, что на кладбище я добрался ночью. Картина ужасающая: все могилы разворочены снарядами: Вероятно, больше от страха, чем исходя из реальной ситуации, начал крякать. Раскрякался так усердно, что не заметил, как сзади подполз наш радист и, зажав мне рот ладонью, прошептал: «Сдурел, парень? Где же это видано, чтобы утки ночью крякали?! Спят они по ночам!» Тем не менее, задание было выполнено. После удачных походов по вражеским тылам меня с уважением называли не иначе, как Сан Санычем.

В июне 1944 года 1-й Белорусский фронт начал подготовку к наступлению. Меня вызвали в разведотдел корпуса и представили летчику-подполковнику. Воздушный ас рассмотрел меня с большим сомненьем. Начальник разведки перехватил его взгляд и заверил, что Сан Санычу вполне можно доверять, что я уже давно — «стреляный воробей».

Летчик-подполковник был немногословен. Немцы под Минском готовят мощный оборонительный заслон. По железной дороге к фронту непрерывно перебрасывают технику. Разгрузку осуществляют где-то в лесу, на замаскированной железнодорожной ветке, в 60-70 километрах от линии фронта. Эту ветку необходимо уничтожить. Но сделать это вовсе не просто. Парашютисты-разведчики с задания не вернулись. Авиационная разведка также не может засечь эту ветку: маскировка выполнена безукоризненно. Задача — в течение трех дней найти секретную железнодорожную ветку и обозначить место ее расположения, развесив на деревьях старое постельное белье.

Меня переодели во все гражданское, дали тюк постельного белья. Получился подросток-беспризорник, меняющий белье на продукты. Линию фронта перешел ночью с группой разведчиков. У них было свое задание, и вскоре мы расстались. Пробирался лесом, вдоль основной железной дороги. Каждые 300-400 метров — парные фашистские патрули. Изрядно вымотавшись, днем задремал и чуть не попался. Очнулся от сильного пинка. Два полицая обыскали меня, перетрясли весь тюк белья. Обнаруженные несколько картошин, кусок хлеба и сало тут же отобрали. Захватили и пару наволочек и полотенец с белорусской вышивкой. На прощанье «благословили»: — Убирайся, пока не пристрелили!

Тем и отделался. К счастью, полицаи не выворачивали мои карманы наизнанку. Тогда бы была беда: на подкладке кармана моей куртки была напечатана топографическая карта с расположением железнодорожных станций...

На третий день я наткнулся на тела парашютистов, о которых говорил летчик-подполковник.

Вскоре путь мне преградила колючая проволока. Началась запретная зона. Несколько километров пробирался вдоль проволоки, пока не вышел к основной железнодорожной магистрали. Повезло: военный эшелон, загруженный танками, медленно свернул с основного пути и скрылся между деревьями. Вот она, загадочная ветка!

Гитлеровцы замаскировали ее отменно. Более того, эшелон двигался «хвостом» вперед! Паровоз был расположен позади состава. Таким образом создавалось впечатление, что паровоз дымит на основной магистрали.

Ночью я забрался на верхушку дерева, растущего у стыка железнодорожной ветки с основной магистралью и развесил там первую простыню. К рассвету вывесил постельное белье еще в трех местах. Последнюю точку обозначил собственной рубашкой, привязав ее за рукава. Теперь она развевалась на ветру, как флаг.

На дереве просидел до утра. Было очень страшно, но больше всего я боялся заснуть и прозевать самолет-разведчик. «Лавочкин-5» появился в срок. Фашисты его не трогали, чтобы не выдать себя. Самолет долго кружил поодаль, затем прошел надо мной, развернулся в сторону фронта и помахал крылышками. Это был условный сигнал: «Ветка засечена, уходи — будем бомбить!»

Отвязал рубашку и спустился на землю. Отойдя всего километра на два, услышал гул наших бомбардировщиков, и вскоре там, где проходила секретная ветка врага, полыхнули разрывы. Эхо их канонады сопровождало меня весь первый день пути к линии фронта.

На следующий день вышел к реке Случь. Подсобных плавсредств, чтобы переплыть реку, не было. К тому же на противоположной стороне виднелась сторожка вражеской охраны. Примерно в километре, к северу, просматривался старый деревянный мост с единственной железнодорожной колеёй. Решил переехать через него на немецком поезде: прицеплюсь где-нибудь на тормозной площадке. Так я уже делал несколько раз. И на мосту, и вдоль железной дороги стояли часовые. Я решил попытать счастья на разъезде, где поезда останавливаются, пропуская встречных. Полз, прячась за кустами, по пути подкрепляясь земляникой. И вдруг прямо передо мной — сапог! Подумал, что это немец. Стал отползать назад, но тут услышал приглушенный доклад: — Еще один эшелон проходит, товарищ капитан!

От сердца отлегло. Я потянул капитана за сапог, чем не на шутку напугал его. Мы узнали друг друга: вместе переходили линию фронта. По осунувшимся лицам я понял, что разведчики находятся у моста уже не один день, но ничего не могут поделать, чтобы уничтожить эту переправу. Подошедший эшелон был необычным: вагоны опломбированы, охрана эсэсовская. Не иначе как боеприпасы везут! Состав остановился, пропуская встречный санитарный поезд. Автоматчики из охраны эшелона с боеприпасами дружно перешли на противоположную от нас сторону — взглянуть, нет ли знакомых среди раненых.

И тут меня осенило! Выхватил взрывчатку из рук бойца и, не дожидаясь разрешения, бросился к насыпи. Подлез под вагон, чиркнул спичкой: И тут вагонные колеса двинулись с места, с подножки свесился кованый сапог эсэсовца. Вылезти из-под вагона невозможно: Как же быть? Открыл на ходу угольный ящик-"собачник" — и залез туда вместе с взрывчаткой. Когда колеса глухо застучали по настилу моста, снова чиркнул спичкой и запалил бикфордов шнур.

До взрыва остались считанные секунды. Смотрю на горящий запальный шнур и думаю: ведь меня сейчас в куски разорвет! Выпрыгнул из ящика, проскочил между часовыми, и с моста — в воду! Ныряя раз за разом, поплыл по течению. Выстрелы часовых с моста перекликались с автоматными очередями эшелонных эсэсовцев. И тут рванула моя взрывчатка. Вагоны с боеприпасами стали рваться, как по цепочке. Огненный смерч поглотил и мост, и поезд, и охрану.

Как я ни старался отплыть подальше, меня настиг и подобрал катер фашистской охраны. К моменту его причаливания к берегу, невдалеке от сторожки, я уже потерял сознание от побоев. Озверевшие гитлеровцы меня распяли: руки и ноги прибили гвоздями к стене у входа. Спасли меня наши разведчики. Они увидели, что я уцелел от взрыва, но попал в руки охраны. Внезапно атаковав сторожку, красноармейцы отбили меня у немцев. Очнулся под печкой сожженного белорусского села. Узнал, что разведчики сняли меня со стены, завернули в плащ-палатку и понесли на руках к линии фронта. По пути наткнулись на вражескую засаду. Многие погибли в скоротечной схватке. Раненый сержант подхватил меня и вынес из этого пекла. Спрятал меня и, оставив мне свой автомат, пошел за водой, чтобы обработать мои раны. Вернуться ему было не суждено...

Сколько времени я пробыл в своем укрытии, не знаю. Терял сознание, приходил в себя, опять проваливался в небытие. Вдруг слышу: идут танки, по звуку — наши. Закричал, но при таком грохоте гусениц меня, естественно, никто не услышал. От перенапряжения в очередной раз потерял сознание. Когда очнулся, услышал русскую речь. А вдруг полицаи? Лишь убедившись, что это свои, позвал на помощь. Меня вытащили из-под печки и сразу отправили в медсанбат. Потом был фронтовой госпиталь, санитарный поезд и, наконец, госпиталь в далеком Новосибирске. В этом госпитале провалялся почти пять месяцев. Так и не долечившись, сбежал с выписывающимися танкистами, уговорив няню-бабушку принести мне старую одежонку, чтобы «погулять по городу».

Фильм создан по реальным событиям из боевой биографии разведчика Александра Ивановича Колесникова. Юный Саша, как и герой фильма Вася Колосов, сбежал со своим другом в 1943 году на фронт.

В отличие от прототипа, герой фильма - сирота. В эшелоне Вася знакомится с сержантом, который проявил участие к судьбе паренька. Сержант его привозит в танковую часть. Во избежание хлопот, связанных с появлением мальчугана, командир приказывает отправить парня в тыл. Но Вася сбегает от провожатых и даже умудряется в лесу обнаружить немецкого парашютиста. Получив медаль за поимку фашиста, Василий становится своим для танкистов. Впереди новые приключения: плен, чудесное спасение из лап врага и новая встреча с танкистами.

В ролях

• Владимир Грамматиков - разведчик Марфутенко
• Виктор Жуков - Вася Колосов
• Виктор Филиппов - Егоров
• Валерий Малышев - старший лейтенант Панов
• Наталья Величко - Ольга
• Сергей Пожарский - лейтенант Головин
• Леонид Реутов - Рахимов

Это было в разведке

Фильм "Это было в разведке" действительно очень крепко сделанный, патриотически ориентированный детский (да, пожалуй и взрослый) советский боевик! Кстати, фильм ведь поставлен по абсолютно реальным событиям: реальный герой сюжета фильма, Колесников А.И. проживает (информация годичной давности) в Москве. Его военные воспоминания были услышаны писателем Смирновым С.С. и превращены в очерк под названием "Сан Саныч". После публикации этого очерка в 1967 году сценаристом Труниным В. и был написан сценарий фильма "Это было в разведке". Режиссер Мирский Л.С., благодаря своей помощнице, второму режиссеру Ивановой Н.Г.(прежняя и единственная знаменитая роль ее в кино - учительница в фильме "Весна на Заречной улице") отыскал в обыкновенной московской школе 15-летнего Витю Жукова, который с большим упехом сыграл своего сверстника - Васю Колосова, главного героя фильма. Эта роль и великолепный актерский состав, с моей точки зрения сделала фильм выдающимся достижением советского кинематографа. В Интернете опубликована цифра аудитории фильма - 24 миллиона зрителей!

Из воспоминаний Колесникова Александра Ивановича

В марте 1943 года мы с другом сбежали со школьных уроков и отправились на фронт. Нам удалось забраться в товарный поезд, в вагон с прессованным сеном. Казалось, все складывается благополучно, но на одной из станций нас обнаружили и отправили обратно в Москву.

На обратном пути я снова удрал на фронт - к отцу, служившему заместителем командира механизированного корпуса. Где я только не был, сколько дорог пришлось пройти пешком, проехать на попутных машинах: Однажды в Нежине случайно встретил раненого танкиста из части отца. Выяснилось, что батюшка получил от мамы известие о моем "героическом" поступке и пообещал устроить мне при встрече отменную "лупку".

Последнее существенно изменило мои планы. Недолго думая, я пристроился к танкистам, которые направлялись на переформирование в тыл. Рассказал им, что отец у меня тоже танкист, что маму потерял во время эвакуации, что остался совсем один: Мне поверили, приняли в часть сыном полка - в 50-й полк 11-го танкового корпуса. Так в 12 лет я стал солдатом.

Дважды ходил на разведку во вражеский тыл, причем оба раза с заданием справился. Правда, в первый раз чуть не выдал нашего радиста, которому нес новый комплект электрических батарей для рации. Встреча была назначена на кладбище. Позывной - утиное кряканье. Получилось так, что на кладбище я добрался ночью. Картина ужасающая: все могилы разворочены снарядами: Вероятно, больше от страха, чем исходя из реальной ситуации, начал крякать. Раскрякался так усердно, что не заметил, как сзади подполз наш радист и, зажав мне рот ладонью, прошептал: "Сдурел, парень? Где же это видано, чтобы утки ночью крякали?! Спят они по ночам!" Тем не менее, задание было выполнено. После удачных походов по вражеским тылам меня с уважением называли не иначе, как Сан Санычем.

В июне 1944 года 1-й Белорусский фронт начал подготовку к наступлению. Меня вызвали в разведотдел корпуса и представили летчику-подполковнику. Воздушный ас рассмотрел меня с большим сомненьем. Начальник разведки перехватил его взгляд и заверил, что Сан Санычу вполне можно доверять, что я уже давно - "стреляный воробей".

Летчик-подполковник был немногословен. Немцы под Минском готовят мощный оборонительный заслон. По железной дороге к фронту непрерывно перебрасывают технику. Разгрузку осуществляют где-то в лесу, на замаскированной железнодорожной ветке, в 60-70 километрах от линии фронта. Эту ветку необходимо уничтожить. Но сделать это вовсе не просто. Парашютисты-разведчики с задания не вернулись. Авиационная разведка также не может засечь эту ветку: маскировка выполнена безукоризненно. Задача - в течение трех дней найти секретную железнодорожную ветку и обозначить место ее расположения, развесив на деревьях старое постельное белье.

Меня переодели во все гражданское, дали тюк постельного белья. Получился подросток-беспризорник, меняющий белье на продукты. Линию фронта перешел ночью с группой разведчиков. У них было свое задание, и вскоре мы расстались. Пробирался лесом, вдоль основной железной дороги. Каждые 300-400 метров - парные фашистские патрули. Изрядно вымотавшись, днем задремал и чуть не попался. Очнулся от сильного пинка. Два полицая обыскали меня, перетрясли весь тюк белья. Обнаруженные несколько картошин, кусок хлеба и сало тут же отобрали. Захватили и пару наволочек и полотенец с белорусской вышивкой. На прощанье "благословили": - Убирайся, пока не пристрелили!

Тем и отделался. К счастью, полицаи не выворачивали мои карманы наизнанку. Тогда бы была беда: на подкладке кармана моей куртки была напечатана топографическая карта с расположением железнодорожных станций...

На третий день я наткнулся на тела парашютистов, о которых говорил летчик-подполковник.

Вскоре путь мне преградила колючая проволока. Началась запретная зона. Несколько километров пробирался вдоль проволоки, пока не вышел к основной железнодорожной магистрали. Повезло: военный эшелон, загруженный танками, медленно свернул с основного пути и скрылся между деревьями. Вот она, загадочная ветка!

Гитлеровцы замаскировали ее отменно. Более того, эшелон двигался "хвостом" вперед! Паровоз был расположен позади состава. Таким образом создавалось впечатление, что паровоз дымит на основной магистрали.

Ночью я забрался на верхушку дерева, растущего у стыка железнодорожной ветки с основной магистралью и развесил там первую простыню. К рассвету вывесил постельное белье еще в трех местах. Последнюю точку обозначил собственной рубашкой, привязав ее за рукава. Теперь она развевалась на ветру, как флаг.

На дереве просидел до утра. Было очень страшно, но больше всего я боялся заснуть и прозевать самолет-разведчик. "Лавочкин-5" появился в срок. Фашисты его не трогали, чтобы не выдать себя. Самолет долго кружил поодаль, затем прошел надо мной, развернулся в сторону фронта и помахал крылышками. Это был условный сигнал: "Ветка засечена, уходи - будем бомбить!"

Отвязал рубашку и спустился на землю. Отойдя всего километра на два, услышал гул наших бомбардировщиков, и вскоре там, где проходила секретная ветка врага, полыхнули разрывы. Эхо их канонады сопровождало меня весь первый день пути к линии фронта.

На следующий день вышел к реке Случь. Подсобных плавсредств, чтобы переплыть реку, не было. К тому же на противоположной стороне виднелась сторожка вражеской охраны. Примерно в километре, к северу, просматривался старый деревянный мост с единственной железнодорожной колеёй. Решил переехать через него на немецком поезде: прицеплюсь где-нибудь на тормозной площадке. Так я уже делал несколько раз. И на мосту, и вдоль железной дороги стояли часовые. Я решил попытать счастья на разъезде, где поезда останавливаются, пропуская встречных. Полз, прячась за кустами, по пути подкрепляясь земляникой. И вдруг прямо передо мной - сапог! Подумал, что это немец. Стал отползать назад, но тут услышал приглушенный доклад: - Еще один эшелон проходит, товарищ капитан!

От сердца отлегло. Я потянул капитана за сапог, чем не на шутку напугал его. Мы узнали друг друга: вместе переходили линию фронта. По осунувшимся лицам я понял, что разведчики находятся у моста уже не один день, но ничего не могут поделать, чтобы уничтожить эту переправу. Подошедший эшелон был необычным: вагоны опломбированы, охрана эсэсовская. Не иначе как боеприпасы везут! Состав остановился, пропуская встречный санитарный поезд. Автоматчики из охраны эшелона с боеприпасами дружно перешли на противоположную от нас сторону - взглянуть, нет ли знакомых среди раненых.

И тут меня осенило! Выхватил взрывчатку из рук бойца и, не дожидаясь разрешения, бросился к насыпи. Подлез под вагон, чиркнул спичкой: И тут вагонные колеса двинулись с места, с подножки свесился кованый сапог эсэсовца. Вылезти из-под вагона невозможно: Как же быть? Открыл на ходу угольный ящик-"собачник" - и залез туда вместе с взрывчаткой. Когда колеса глухо застучали по настилу моста, снова чиркнул спичкой и запалил бикфордов шнур.

До взрыва остались считанные секунды. Смотрю на горящий запальный шнур и думаю: ведь меня сейчас в куски разорвет! Выпрыгнул из ящика, проскочил между часовыми, и с моста - в воду! Ныряя раз за разом, поплыл по течению. Выстрелы часовых с моста перекликались с автоматными очередями эшелонных эсэсовцев. И тут рванула моя взрывчатка. Вагоны с боеприпасами стали рваться, как по цепочке. Огненный смерч поглотил и мост, и поезд, и охрану.

Как я ни старался отплыть подальше, меня настиг и подобрал катер фашистской охраны. К моменту его причаливания к берегу, невдалеке от сторожки, я уже потерял сознание от побоев. Озверевшие гитлеровцы меня распяли: руки и ноги прибили гвоздями к стене у входа. Спасли меня наши разведчики. Они увидели, что я уцелел от взрыва, но попал в руки охраны. Внезапно атаковав сторожку, красноармейцы отбили меня у немцев. Очнулся под печкой сожженного белорусского села. Узнал, что разведчики сняли меня со стены, завернули в плащ-палатку и понесли на руках к линии фронта. По пути наткнулись на вражескую засаду. Многие погибли в скоротечной схватке. Раненый сержант подхватил меня и вынес из этого пекла. Спрятал меня и, оставив мне свой автомат, пошел за водой, чтобы обработать мои раны. Вернуться ему было не суждено...

Сколько времени я пробыл в своем укрытии, не знаю. Терял сознание, приходил в себя, опять проваливался в небытие. Вдруг слышу: идут танки, по звуку - наши. Закричал, но при таком грохоте гусениц меня, естественно, никто не услышал. От перенапряжения в очередной раз потерял сознание. Когда очнулся, услышал русскую речь. А вдруг полицаи? Лишь убедившись, что это свои, позвал на помощь. Меня вытащили из-под печки и сразу отправили в медсанбат. Потом был фронтовой госпиталь, санитарный поезд и, наконец, госпиталь в далеком Новосибирске. В этом госпитале провалялся почти пять месяцев. Так и не долечившись, сбежал с выписывающимися танкистами, уговорив няню-бабушку принести мне старую одежонку, чтобы "погулять по городу".

Полк свой догнал уже в Польше, под Варшавой. Меня определили в танковый экипаж. Во время переправы через Вислу наш экипаж принял ледяную купель. От попадания снаряда паром крепко качнуло, и Т-34 нырнул на дно. Башенный люк, несмотря на усилия ребят, под давлением воды не открывался. Вода медленно заполняла танк. Вскоре она дошла мне до горла...

Наконец люк удалось открыть. Ребята вытолкнули меня на поверхность первым. Потом они по очереди ныряли в ледяную воду, чтобы зацепить трос за крюки. Затонувшую машину с большим трудом вытащили две сцепленные "тридцатьчетверки". Во время этого приключения на пароме я встретился с летчиком-подполковником, который когда-то отправлял меня на поиск секретной железнодорожной ветки. Как он обрадовался:- Я тебя полгода разыскиваю! Слово дал: если живой, обязательно найду!

Танкисты отпустили меня в авиаполк на сутки. Познакомился с летчиками, которые разбомбили ту секретную ветку. Меня задарили шоколадом, покатали на У-2. Потом весь авиаполк построился, и мне торжественно вручили орден Славы III степени. На Зееловских высотах, 16 апреля 1945 года, мне довелось подбить гитлеровский "тигр". На перекрестке два танка сошлись лоб в лоб. Я был за наводчика, выстрелил первым подкалиберным снарядом и попал "тигру" под башню. Тяжеленный броневой "колпак" отлетел, как легкий мячик.

В тот же день подбили и наш танк. Экипаж, к счастью, уцелел полностью. Мы сменили машину и продолжили участие в боях. Из этого, второго по счету танка, в живых осталось лишь трое:

К 29 апреля я уже был в пятом танке. Из его экипажа спасли лишь меня одного. Фаустпатрон разорвался в моторной части нашей боевой машины. Я находился на месте наводчика. Механик-водитель схватил меня за ноги и выкинул через передний люк. После этого начал выбираться сам. Но ему не хватило буквально нескольких секунд: начали рваться снаряды боеукладки и механик-водитель погиб. Очнулся в госпитале, 8 мая. Госпиталь находился в Карлсхорсте, напротив здания, где подписывали Акт о капитуляции Германии. Этот день не забыть никому из нас. Раненые, не обращали внимания ни на врачей, ни на медсестер, ни на собственные раны - прыгали, плясали, обнимали друг друга. Уложив на простынь, меня подтащили к окну, чтобы показать, как после подписания капитуляции выходит маршал Жуков. Позже вывели Кейтеля с его понурой свитой.

В Москву вернулся летом 1945 года. Долго не решался войти в свой дом на Беговой улице: Я не писал маме более двух лет, опасаясь, что она заберет меня с фронта. Ничего так не боялся, как этой встречи с ней. Понимал, сколько горя я ей принес! Вошел бесшумно, как меня научили ходить в разведке. Но материнская интуиция оказалась тоньше - она резко обернулась, вскинула голову и долго-долго, не отрываясь, смотрела на меня, на мою гимнастерку, награды:

Куришь? - наконец спросила она.

Ага! - соврал я, чтобы скрыть смущение и не выдать слез.

Через много лет я побывал на том месте, где был взорван мост. Разыскал сторожку на берегу. Она вся разрушена - одни развалины. Прошелся вокруг, осмотрел новый мост. Ничто не напоминало о страшной трагедии, разыгравшейся здесь в годы войны. И только мне было очень и очень грустно...

Военный приключенческий фильм Льва Мирского с Виктором Жуковым , Валерием Малышевым , Владимиром Грамматиковым , Виктором Филипповым , Натальей Величко и Сергеем Пожарским в главных ролях.

Съемочная группа фильма Это было в разведке / Eto bylo v razvedke

Режиссер: Лев Мирский
Автор сценария: Вадим Трунин
В ролях: Виктор Жуков, Валерий Малышев, Владимир Грамматиков, Виктор Филиппов, Наталья Величко, Сергей Пожарский, Виктор Шахов, Шавкат Газиев, Леонид Реутов, Станислав Симонов и другие
Оператор: Виталий Гришин
Композитор: Леонид Афанасьев

Сюжет фильма Это было в разведке / Eto bylo v razvedke

Летом 1943 года двенадцатилетний Вася Колесов (Виктор Жуков), оставшись без родителей, убежал на фронт.

В дороге Вася познакомился с сержантом-танкистом Егоровым (Виктор Филиппов), который привел его в свою часть.

Командир Егорова , лейтенант Головин (Сергей Пожарский) приказал отправить мальчика обратно в тыл, но он опять вернулся в расположение части и вместе с бойцом-разведчиком взял в плен немецкого летчика, выпрыгнувшего с парашютом из подбитого самолета.

К танкистам Вася не вернулся, а остался у разведчиков, которые после задержания немца стали уважительно-шутливо называть его Василием Ивановичем .

Вместе со своими новыми товарищами Вася Колесов не раз ходил во вражеский тыл, выполняя важные задания.

Однажды, после того, как юный разведчик взорвал мост вместе с немецким поездом, его схватили нацисты…

История создания фильма Это было в разведке / Eto bylo v razvedke

В основу сюжета фильма были положены реальные события - факты биографии советского разведчика Александра Ивановича Колесникова .

В 1943 году Саша Колесников , который в отличие от героя фильма не был сиротой, вместе с другом сбежал на фронт. В пути мальчишек поймали и отправили домой, но Саша вновь предпринял попытку добраться до передовой, и на этот раз его усилия увенчались успехом. Прибившись к разведчикам, он не раз вместе с ними участвовал в операциях и выполнял важные задания.

Колесников дошел до Берлина и встретил день Победы в одном из госпиталей, куда он попал после тяжелого ранения. Скончался Александр Иванович в возрасте 70 лет в 2001 году в Москве.

Боевые заслуги юного разведчика были отмечены орденом Славы III степени, орденом Отечественной войны I степени, медалями "За отвагу " (дважды), "За освобождение Варшавы ", "За взятие Берлина ", "За победу над Германией ".

По воспоминаниям Александра Колесникова о войне известный советский писатель, историк, теле- и радиоведущий Сергей Смирнов написал очерк "Сан Саныч " (так звали Сашу его боевые товарищи), опубликованный в 1967 году. На основе этого очерка кинодраматург Вадим Трунин написал сценарий, по которому режиссер Лев Мирский поставил картину "Это было в разведке ".

Исполнителя роли Васи Колесова нашли в одной из обычных московских школ. Им стал 15-летний Витя Жуков .

«Первооткрывательницей» Жукова , который после съемок у Мирского сыграл еще в нескольких картинах, а впоследствии вошел в состав труппы Театра Советской Армии , стала второй режиссер фильма Нина Иванова , хорошо известная любителям отечественного кино как учительница Татьяна Сергеевна из ленты Марлена Хуциева и Феликса Миронера "Весна на Заречной улице ".

После выхода фильма Колесников написал книгу мемуаров. Об эпизоде своей фронтовой жизни, который лег в основу самого драматичного момента фильма – пленении немцами и спасении из их рук разведчиками - Александр Иванович писал:

«Как я ни старался отплыть подальше, меня настиг и подобрал катер фашистской охраны. К моменту его причаливания к берегу, невдалеке от сторожки, я уже потерял сознание от побоев. Озверевшие гитлеровцы меня распяли: руки и ноги прибили гвоздями к стене у входа. Спасли меня наши разведчики. Они увидели, что я уцелел от взрыва, но попал в руки охраны. Внезапно атаковав сторожку, красноармейцы отбили меня у немцев. Очнулся под печкой сожженного белорусского села. Узнал, что разведчики сняли меня со стены, завернули в плащ-палатку и понесли на руках к линии фронта. По пути наткнулись на вражескую засаду. Многие погибли в скоротечной схватке. Раненый сержант подхватил меня и вынес из этого пекла. Спрятал меня и, оставив мне свой автомат, пошел за водой, чтобы обработать мои раны. Вернуться ему было не суждено… Сколько времени я пробыл в своем укрытии, не знаю. Терял сознание, приходил в себя, опять проваливался в небытие. Вдруг слышу: идут танки, по звуку - наши. Закричал, но при таком грохоте гусениц меня, естественно, никто не услышал. От перенапряжения в очередной раз потерял сознание. Когда очнулся, услышал русскую речь. А вдруг полицаи? Лишь убедившись, что это свои, позвал на помощь. Меня вытащили из-под печки и сразу отправили в медсанбат. Потом был фронтовой госпиталь, санитарный поезд и, наконец, госпиталь в далеком Новосибирске».

В премьерный год фильм стал одним из лидеров проката, собрав у экранов 24,2 миллиона зрителей при тираже 1619 копий.

(1888-1965)

Александр Иванович Колесников родился в 1888 г в крестьянской семье в селе Веселые Терны Верхнеднепровского района Днепропетровской области. Потеряв в раннем возрасте родителей, он провел детство в ремесленном приюте, которое окончил в 1908 г. В 1915 г. окончил Ново-Александровский институт сельского хозяйства и лесоводства в Харькове. Был оставлен в институте для преподавательской деятельности и с 1915 по 1922 гг. состоял ассистентом. В 1923 г. получил звание профессора по кафедре “государствен-ное лесное хозяйство” и последовательно занимал должности декана лесного факультета, проректора по учебной части и ректора института. В течение многих лет А.И. Колесников принимал активное участие в организации лесного хозяйства и лесного опытного дела. Эти работы нашли отражение в его многочисленных статьях, опубликованных в ряде журналов и специальных изданий Украины.

А.И. Колесниковым были заложены опытные культуры сосны, дуба и ясеня разного географического происхождения во многих лесхозах и дендропарках. Были начаты первые работы по селекции древесных видов на Украине. В 1929 г. А.И. Колесников участвовал в Международном конгрессе лесных опытных станций в Стокгольме (Швеция) в качестве делегата СССР. Его доклад “О достижениях лесной селекции на Украине” напечатан в трудах конгресса.

В начале Великой Отечественной войны А.И. Колесников вступил добровольцем в ряды народного ополчения и принимал активное участие в работе ПВХО Харькова. В дальнейшем осуществлял руководство оборонной научно-исследовательской работой (см. книгу “Ученые Харькова к годовщине освобождения родного города”). Среди многочисленных трудов, выполненных А.И. Колесниковым за период войны, были исследования и печатные работы, посвященные лекарственным растениям. Среди них “Ценные лекарственные растения Кавказа”, “Дикорастущие лекарственные растения Абхазии и северных районов Черноморского побережья Кавказа” и др., а также написанная им для крымских партизан брошюра “Дикорастущие лекарственные съедобные и ядовитые растения горного Крыма”, спасшая жизнь многих людей во время войны. За активную оборонную работу в период Великой Отечественной войны А.И. Колесников был отмечен правительственными наградами.

После войны он принимал деятельное участие в восстановительных работах: участвовал в разработке плана восстановления Туапсе, под руководством академика Щусева консультировал проект первой очереди восстановления Сталинграда (в части озеленения), участвовал в государственной экспертизе проектов восстановления Севастополя. По проектам А.И. Колесникова создан ряд парков на Украине, в Сочи и в Гру-зии. В 1957-58 гг. по его проекту создан крупнейший в СССР опытно-показательный дендропарк в окрестностях Тбилиси. По приглашению Словацкой академии наук А.И. Колесников дважды посетил Чехословакию, где консультировал Дендрологический институт и ряд городов и курортов по озеленению и восстановлению ценных исторических парков.

За свою долгую научно-педагогическую деятельность А.И. Колесников подготовил многочисленные кадры лесоводов, агрономов по декоративному садоводству и архитекторов-паркостроителей. Им опубликовано свыше 60 работ общим объемом более 300 печатных листов. В их числе такие капитальные труды как “Архитектура парков Кавказа и Крыма”, “Сосна пицундская и близкие к ней виды”, “Декоративная дендрология”. Книга “Декоративная дендрология” является уникальной и по объему (704 с.) и по содержанию. В предисловии к книге указано, что автор работы “задался целью создать пособие по декоративной дендрологии, которое давало бы возможность архитекторам, проектирующим садово-парковые объекты, и инженерно-техническим работникам, осуществляющим их строительство, подробно изучить наиболее интересующие градостроителя декоративные свойства древесных пород и в то же время в достаточной мере ознакомиться с биологическими свойствами этих пород для наиболее рационального их использования в зеленом строительстве в различных районах Советского Союза”.

В книге “Сосна пицундская и близкие к ней виды” дано подробное описание знаменитой рощи, которая в данное время является не только ценным для науки памятником природы, но и главным богатством большого Пицундского курорта. Предложены автором мероприятия и режим, соблюдение которых позволит в труднейших условиях полностью сохранить и даже расширить сосновую рощу.

А.И. Колесников был непримирим к непрофессионализму в ландшафтном проектировании и строительстве. В сборнике “Проблемы садово-парковой архитектуры”, вышедшей в 1936 г., автор пишет: “В проектах парков в большинстве случаев не видно стремления к созданию единого архитектурного образа, не видно искания стиля. В проектных решениях преобладает голый функционализм и упрощенчество или формализм, переходящий иногда в графический “трюкизм” (например, системе дорожек и площадок парка стремятся придать форму индустриальных элементов - зубчатого колеса, трансмиссии и т.п. - или замысловатой геометрической фигуры сложного рисунка и пр.). Немало имеется примеров, когда при стремлении к тому или иному графическому решению плана не учитывается в достаточной мере природная обстановка”. Как современно предупреждение великого мастера. Прислушаемся к его словам...

Материал для публикации предоставлен

журналом “Ландшафт плюс”

Александр Колесников. Сан Саныч …Сашкин отец ушел на фронт и сказал ему: «Береги маму, Санька!» Мальчик очень хотел к отцу на фронт, но никто серьезно с ним не разговаривал. Казавшийся очень взрослым пятиклассник Вовка, уходя на дежурство в народную дружину, как-то посоветовал ему: «А ты сбеги...» И весной 43-го Сашка с другом сбежали со школьных уроков и отправились на войну… По дороге их, конечно, поймали и отправили домой. Но Сашку уже никто не смог остановить: он ехал бить фашистов. От сопровождающих сбежал. Уже почти у самой линии фронта, мальчик встретил танкиста Егорова. Красноармеец поверил вгрустную выдуманную историю мальчишки о том, что отец его тоже танкист и сейчас на фронте, а маму он потерял во время эвакуации и остался совсем один. Танкист пожалел 12-летнего сорванца. Привел к своему командиру. - Таким маленьким не место в армии, - строго сказал командир. - Поэтому мальчика накормить, а завтра отправить его в тыл! От обиды Сашка чуть не расплакался. Всю ночь думал, как быть. Под утро, когда все спали, вылез из блиндажа, чтобы снова сбежать. Вдруг раздалась команда «ВОЗДУХ». Это немецкие самолеты стали бомбить позиции наших войск. Сашка успел услышать, как вдалеке его ищет сержант Егоров: «Сашка! Где ты? Вернись». Одна бомба разорвалась совсем близко и его отбросило волной в воронку. Когда очнулся- увидел в небе немецкого парашютиста, который приземляется прямо на Сашку. Купол парашюта накрыл обоих. Фашист, увидев мальчика, достал пистолет. Сашка изловчился и бросил ему в глаза горсть земли. Неожиданно кто-то перепрыгнул через Сашу и вцепился в немца. Завязалась борьба, а когда немец стал душить нашего солдата, Сашка взял камень и ударил фашиста по голове. Тот тут же свалился без сознания, из-под него вылез сержант Егоров. Когда командир спросил Егорова, кто взял «языка», тот гордо ответил: «САШКА!» Так в двенадцать лет Сашка был зачислен сыном полка – в 50-й полк 11 – го танкового корпуса. И получил свою первую боевую награду медаль «ЗА ОТВАГУ», которую ему вручил командир перед всеми бойцами…. Солдаты сразу полюбили Сашу за его смелость и решительность, с уважением относились к нему и называли СанСаныч. Как-то Сашка получил задание обнаружить замаскированную в лесу железнодорожную ветку, по которой фашисты перебрасывают технику на фронт. Парашютисты- разведчики с задания не вернулись. Авиационная разведка также не может ничего обнаружить. На все про все у 12-летнего разведчика 3 дня… Вскоре там, где проходила секретная ветка врага, полыхнули разрывы. Эхо их канонады сопровождало Сашку весь первый день обратного пути с задания. На следующий день Сашка встретил наших разведчиков, с которыми вместе переходили линию фронта. Вот уже несколько дней им не удавалось уничтожить переправу. И тут на мосту остановился эшелон: вагоны опломбированы, охрана эсэсовская. Не иначе как боеприпасы везут! Сашка выхватил взрывчатку из рук бойца ибросился к насыпи. Подлез под вагон, чиркнул спичкой... Тут вагонные колеса двинулись с места, с подножки свесился кованый сапог немца. Вылезти из-под вагона невозможно... Как же быть? Он открыл на ходу угольный ящик «собачник» – и залез туда вместе со взрывчаткой. Когда колеса глухо застучали по настилу моста, снова чиркнул спичкой и запалил бикфордов шнур. До взрыва остались считанные секунды. Выпрыгнул из ящика, проскочил между часовыми, и с моста – в воду! Огненный смерч поглотил и мост, и поезд, и охрану... Но Сан Санычадогнал фашистский катер. Немцы били мальчишку так, что он потерял сознание. Озверевшие немцы затащили Сашу в домик на берегу реки и распяли: руки и ноги прибили гвоздями к стене у входа. Спасли Сан Саныча разведчики – они отбили юного разведчика у немцев… В новосибирском госпитале Сашка лечился пять месяцев. Носбежал с выписывающимися танкистами, уговорив няню-бабушку принести ему старую одежонку, чтобы «погулять по городу». …Когда Сан Саныч догнал свой полк под Варшавой,его определили в танковый экипаж, наводчиком. В одном из сражений весь экипаж погиб, в живых остался только Сашка. Его израненного доставили в госпиталь. Там и встретил победу! В Москву Сан Саныч вернулся летом 1945 года. Долго не решался войти в свой дом на Беговой улице... Он не писал маме более двух лет, опасаясь, что она заберет его с фронта. Ничего так не боялся, как этой встречи с ней. Понимал, сколько горя принес он ей!.. Вошел бесшумно, как научили ходить в разведке. Но материнская интуиция оказалась тоньше – она резко обернулась, вскинула голову и долго-долго, не отрываясь, смотрела на Сашку, на его гимнастерку на которой красовались два ордена и пять медалей... – Куришь? – наконец спросила она. – Ага! – соврал Сашка, чтобы скрыть смущение и не расплакаться. -Ты такой маленький, защищал нашу РОДИНУ! Я так тобой горжусь, -сказала мама Сашка обнял маму и они оба заплакали …… P.S. Александр Александрович Колесников умер в 2001 году, о нем сняли художественный фильм «Это было в разведке».